Форум » Конкурс 2023 "Люди как боги" » Рассказ 15 Красные колпачки » Ответить

Рассказ 15 Красные колпачки

Граф О'ман: Рассказ 15 Красные колпачки Дети всё принимают как должное, им ничего не кажется странным. Опыт ещё не приземлил их видение мира, не надел шоры допустимого, чтобы отделять чудесное от обыденного, невозможное от возможного. Их кругозор бесконечен, всеобъемлющ, божествен. Природа щедро и безбоязненно открывается детям, уверенная, что они не станут беспощадно проникать в её тайны, подчинять себе. Маленькая девочка в клетчатом сарафане остановилась, ожидая маму, посреди школьного вестибюля, размахивая пакетом, в котором лежали ноты и сменная обувь. Светлые волосы были собраны на макушке в пушистый хвост. Верхняя губа приоткрытого рта обнаруживала два крепких резца, выросших взамен молочных зубов, что придавало девочке сходство с белкой. Грациозные движения лёгкого существа дополняли сходство. Круглые серо-голубые глаза следили за неустанной работой двустворчатых входных дверей. Мама пока не пришла. Приподнимая повыше пакет, девочка отошла к лестнице, ведущей на второй этаж, и с любопытством посмотрела в подлестничную темноту, где громоздились поломанные столы и стоял стул без сидения. Осторожно сделала несколько шажков и остановилась. Ещё держалась за высокие перила, но уже вся была там, под лестницей. Что-то с мягкой силой прикоснулось к ноге. Оказалось, школьная кошка нашла одного неподвижного человека среди всеобщей суеты. Девочка погладила её по искрящей шкурке. Кошка, благодарно мурлыча, первая направилась под лестницу. Подошла к поломанному стулу и вспрыгнула на него. Но стул был без сидения, кошка провалилась в дырку и оказалась сидящей на полу с озадаченным видом. Девочка засмеялась с сочувственным пониманием. Она сама нередко попадала в такие истории, сама ещё была зверьком в мире взрослых и не забыла тропы, по которым ходят существа, подчинённые собственным законам. А там, где эти законы пересекаются со сложными и путаными правилами настоящих больших людей, происходит много странных и непонятных случаев. Приблизившись, посмотрела на кошку сквозь дырку сидения. Кошка стрельнула из-под стула бездонными глазами и принялась невозмутимо умываться. Под лестницей всё было живым и только притворялось, что не живо. Как в немножко страшной игре «Море волнуется». Пробираясь между пыльных столов, следовало не выпускать их из виду, чтобы не ожили и как-нибудь не подшутили. Позади столов было совсем темно, и валялось сидение от кошкиного стула. Девочка села на него, поставила рядом пакет, сложила руки на коленях. Место, где лестница соприкасалась с полом, напоминало вход в пещеру гномов. Вот посидит немножко, а потом посмотрит, нет ли в самой глубине чего-нибудь удивительного и красивого. Гномы, конечно, помнят её. Вдруг оставили ей подарок? Над головой раздавались шаги, которые казались шумом ветра в кронах деревьев, а голоса и всплески музыки казались голосами птиц. Вместе с гномами вспомнился летний лес, где они были с папой и мамой. Берёзы облеплены пятнами солнца, сквозь тонкую спутанную траву просвечивают блестящие ягоды земляники. У папы на фотографиях были хорошо видны деревья, развесистые колокольчики, даже бархатистые листочки земляники, из-под которых выглядывали ягоды. Но гномики нигде не получились, хотя вовсе не прятались. Правда, чёрно-зелёные стрекозы тоже не получились, а их было видимо-невидимо в шелестящей траве у реки. Папа и мама бродили среди берёз, собирая землянику. Иногда кто-нибудь из них выпрямлялся, окликал дочь и, получив ответ, снова возвращался к своему занятию. Потом мама уложила её на свою куртку, накрыла папиной и побрызгала от комаров. Побрызгай побольше на уши, – попросила девочка. – А то комары очень громко гудят. Легла на бок, подсунула сложенные ладошки под щёку. Лес был домом, полянка детской комнатой, а куртки кроваткой. Красные колпачки гномов мелькали в траве, будто большие земляничины. Было видно, как им хочется познакомиться, но они робеют. Из путаницы листьев и цветов высовывались любопытные физиономии. Девочка тоже робела. Наконец, самый смелый подошёл ближе и, наклонив гибкую травинку, пощекотал девочке кончик носа. Она тихонько засмеялась, поджав коленки, туже завернулась в папину куртку, но лишь на секунду, только для того, чтобы отбросить куртку и вскочить на ноги, принимая игру. Гномы разбежались и попрятались. Девочка постояла, осматриваясь, нашла глазами маму среди деревьев и, сделав шаг, снова остановилась. На новеньких, – значит, вóда. Теперь надо отыскать кого-нибудь, а потом первой добежать до курток, похлопать по ним и крикнуть: «Пала-выра!» Гном станет вóдой, а она будет прятаться вместе с остальными. Опасливо ступая по полянке, она отдалялась от курток, ведь «кто по городу не ходит, тот четыре кона водит». Часто оборачиваясь вокруг себя, направилась к зарослям папоротника, уверенная, что уж кого-нибудь там найдёт. Больше не будешь спать?! – крикнула из-за берёз мама. Уже наспалась и належалась! – отмахнулась досадливо. Никуда не уходи, а если захочешь спать, обязательно ложись на куртку! Пала-выра за себя! Пала-выра! Пала-выра! торжествующе пищал подбежавший гном, прыгая на куртках так, что конец колпачка с помпоном мотался из стороны в сторону и бил его по лицу. Насупившись, девочка смотрела на него, но тут заметила другого, который изо всех сил мчался к курткам. Спохватившись, она бросилась наперерез, споткнулась, упала, но дотянулась до курток, едва не раздавив первого гнома, который чудом успел вывернуться и отскочить в сторону. Пала-выра за гнома! Теперь ты вóда! Первая курица жмурится! смеялась она, стоя на коленках и вытирая о живот испачканные землёй руки. Из травы выбирались другие игроки, готовые начать новый кон. Попавшийся отвернулся, закрыл ладонями глаза и уже громко считал. Все сразу исчезли, только колпачки мелькнули в зелени. Девочка растерялась, она была слишком большая. Чувствуя, что время уходит, бросилась к папоротнику, забралась под его размашистые крылья и пролезла в гущу. За папоротником оказалась неглубокая, но длинная и широкая яма, откосы которой заросли травой и кустами. Можно слезть в яму, а голову высунуть, подглядывая за игрой. Гном-вóда ходил по полянке. Все, затаившись, ждали, когда он отойдёт от курток, чтобы получить возможность выручиться. Девочка огляделась и заметила рядом одного из гномов, который тоже прятался в яме. Тебя как зовут? шёпотом спросил он из своего укрытия. Людей всегда как-нибудь зовут. Девочка, а младшего братика Мальчик. А тебя? Гном. Нас всех так зовут. Хочешь, покажу, где я живу? Широко раскрыв глаза, она изо всех сил закивала головой. Спустившись на дно ямы, они прошли по узкой тропинке. Вход в пещеру был скрыт ветками дерева, навалившегося сбоку. Гном оценивающе посмотрел на гостью, покачал головой и посоветовал влезть в пещеру на четвереньках, пообещав, что внутри будет свободнее. За узким лазом обнаружилась просторная комната. Там было светло и стояло в ряд много кроваток, как в детском саду, а у другой стены много маленьких столиков со стульчиками. Кругом были разбросаны самые обычные, хорошо знакомые предметы, но тоже очень маленькие, будто игрушки. И ещё было много сверкающих камешков. Они вываливались из мешочков, оставленных на лавке, и лежали, разобранные по цвету в ящичках под лавкой. Девочка застыла от восхищения. Можно я поиграю в камешки? – взмолилась она, не отрывая взгляда от мешочков и ящичков. Поиграть это перепутать и разбросать! – неожиданно раздался за спиной строгий голос. Испуганно обернувшись, она увидела старого гнома, который уж точно был здесь воспитателем. В комнату по одному забирались гномики, которые играли с ней в лесу. Они сбились в кучку, наблюдая за происходящим и помалкивая. Но по их лукавым глазам было понятно, что старого гнома боятся не надо. Разложи лучше камни в ящики по цвету, буркнул он. А то, поиграть… Не веря своему счастью, девочка взяла ближний мешочек и высыпала на ладошку горсть прозрачных камней, крупных и красных как земляника… Родители блуждали в березняке, стараясь не удаляться от заветной полянки. У папы котелок был наполнен до половины. Мама, набрав кружку, подходила, высыпала ему в котелок и любовалась удивительно красивыми ягодами, светящимися на солнце, как рубины, которые выносил из под земли щедрый лес. Папа набирал горсть и снова бросал в котелок. Земляничины представлялись ему песчинками в песочных часах. Сыпалось и сыпалось душистое время. Лицо папы было спокойно. Когда-то он жил в городке, окружённом лесами, и ходил с отцом по грибы-ягоды. Здесь, как и в лесу детства, всего было много: солнечного света, тёплого ветра, птиц, грибов и ягод. Склонившись над земляникой, он вдруг замечал столпившееся на мху семейство лисичек, лукаво глядящее ему в лицо из-под рыжих шляпок. А отовсюду бежали ещё и ещё, умоляя взять их с собой. Иногда мама окликала его, но он отзывался не сразу, сначала надо было пробудиться от очарования. Сев на корточки, девочка выдвинула из-под лавки ящичек и начала перекладывать в него красные камешки, любуясь, но и придирчиво разглядывая каждый, чтобы он не пронёс другой оттенок. Рука выносила на свет то голубой, как осколки весеннего льда на берегу реки, то зелёный – будто растворённая в воде зелёнка, то сочно фиолетовый, словно колокольчики в лесу. Она укладывала очередной камешек в нужный ящик и снова запускала руку в мешочек. Рука едва могла в него пролезть. Лишь достав камешек, можно было узнать, какой он. В такую увлекательную игру ей ещё не доводилось играть. Загадав, какой цвет будет на этот раз, вытаскивала руку из мешочка и разжимала ладонь. И даже если выпадал камешек другого цвета, не сердилась, а особенно долго любовалась им, отыскивая те чудесные черты, которыми озорник собирался расплатиться за обман. Ей было интересно всё, что делали и во что играли гномы, а они всегда её принимали. А бывало, что-то теряли или роняли, а потом бегали и искали, и волновались. Ей сверху всё было видно, и она легко отыскивала потерянное, потому что ростом была даже больше старшего гнома. Вечерами он укладывал всех спать. Послушные гномики крепко спали до утра. Девочка, если за день уставала, то засыпала быстро. Если же ей не хотелось спать, смирно лежала, стараясь не нарушать заведённых порядков, наблюдая из-под ресниц, как старший гном, неодобрительно покачивая головой, подбирает разбросанные красные колпачки и развешивает их на спинках кроватей, пока, наконец, сам не ляжет в постель. И тогда становилось очень тихо, только наверху, за пределами комнаты поскрипывали и шумели деревья. Папа и мама уже давно собирали. Всё чаще то один, то другой распрямлялся в рост, чтобы дать отдых спине, и пока так стоял, смотрел вокруг себя и видел один и тот же лес, полный ягод. Заметив усыпанную земляникой полянку, они направлялись туда, предварительно оглянувшись, чтобы не потерять девочку. Всюду мелькали свет и тень, зелёное, прошитое дробью красных точек, которые сгущались тем больше, чем дальше были от сборщиков. Лес дразнил, обманывал, заманивал, и умиротворённо усталые люди поддавались его волшебству. Посмотрев в сторону оставленной полянки, мама не увидела девочку. «Может быть, легла снова? – подумала она и вдруг испугалась. – Как мы её отыщем, если она спит и скрыта за травой, и все полянки одинаковы?» Сложив руки рупором, громко позвала, чутко ловя эхо. Никто не отозвался, только через минуту папа откликнулся издалека. Ты не видишь девочку? – отчаянно крикнула мама. Но между ними стоял лес и играл в испорченный телефон. Папа не понял, чего она хочет, и рассердился, потому что именно сейчас вышел на поляну, где, не сходя с места, можно было набрать котелок доверху. Он опустился на колени и принялся собирать ягоды. Но призывные крики мамы, надрывающие плавные шумы леса, принудили оторваться от ягод. Он пошёл на зов, в сердцах ругаясь, непрестанно останавливаясь и срывая тяжёлые спелые земляничины, встающие на пути. Где девочка? Ты не видел её? Она не с тобой? – бросилась ему навстречу мама. – Я не могу её найти! Что?! Ты же с ней ходила! Потому я и ушёл, и осёкся, страх пробил его крепкую мужскую натуру. Ты куда смотрела? Здесь тебе только за ней и надо было смотреть! Он стремительно обвёл глазами лес, сознавая, что если девочка спит, то найти её невозможно, но можно дождаться, когда она проснётся и позовёт. Напряжением воли он вызывал из пространства этот слабый спасительный звук. Разъединённые несчастьем, вдвойне беспомощные, они тревожно прислушивались, но ничего не слышали. Она здесь рядом была, бормотала мама. Я боялась отойти, чтобы объяснить, зачем тебя зову. Кричу, кричу, а ты залез в свою землянику и ничего не желаешь слышать. Здесь никто не ходил. Я всё время видела её, а потом оглянулась нет! Наша полянка где-то рядом. Ты не вспомнишь, что там было? Вспомни!.. Вспомни, ты ведь там куртку снял. Было жарко... Там была ёлка, были заросли папоротника... огрызнулся он раздражённо. Как прикованные, они стояли там, где сошлись, страшась заколдованного леса. Искать... Искать... – твердила мама. – Но как отойти отсюда и не потерять это место?.. А! вдруг вскрикнула, будто от боли, сверкая сумасшедшими глазами. Надо привязать что-нибудь приметное на дерево повыше, и мы всегда будем видеть, как далеко отошли. Мы сейчас ближе всего к той полянке. Папа с ненавистью посмотрел на котелок полный глянцевых крупных ягод, которые с сухим шуршанием скатывались с горки к краям, и поставил его под дерево. Потом снял с головы и высоко привязал на ветку березы оранжевую в чёрный горох косынку. И они разошлись в разные стороны, в душе обвиняя друг друга, шаря глазами среди деревьев, в листьях папоротника. Время от времени поочерёдно звали, замирая, прислушиваясь к шуму листвы и непрестанно оглядываясь на оранжевую полоску в колышущихся ветках берёзы. Вдруг мама, заметила, что папа стоит и неотрывно смотрит куда-то перед собой. Обмирая от страха, спотыкаясь о кочки и корни, она побежала к нему, подхватывая на бегу направление его взгляда. Подбежала, уткнулась подбородком ему в плечо, дрожащей рукой схватила за локоть. На полянке на куртках сидела девочка, напевая, перебирая земляничные листья. Белая панамка, втянув холод вечернего освещения, мягко рисовалась на фоне папоротника, в тени которого показывались и снова прятались невиданно крупные ягоды земляники, отмеченные как ярлыками длинными бликами низкого солнца. Как же это... Как же мы… шептала мама в спину папе. Смотри, уже вечер, сердито дёрнул плечом, высвобождаясь, не желая принимать на себя даже и часть вины. Ещё немного и стало бы темно. Не испугай… её… попросила прерывистым шепотом. Пусть сама нас заметит… и даже не узнает, что мы её потеряли… А то сейчас… затискаем... Ушла в потускневшие берёзы, остановилась там, вздрагивая плечами. А папа, тревожно оглянувшись вокруг, зоркими глазами нашёл вдалеке еле заметную оранжевую косынку. Втроём они шли по вечерней, быстро остывающей дороге. Девочка держала папу и маму за руки и требовала, чтобы они на ходу поднимали её вверх, будто она летит. Они поднимали и поднимали. И молчали, не зная, о чём говорить, таким всё казалось неважным. Девочка радостно взвизгивала, взлетая. А ведь там не было ёлки, сказала вдруг мама, смеясь глазами. Ты о чём? Ну, когда мы вспоминали, как выглядит та полянка, ты сказал, что там была ёлка. И папоротник. Папоротник был, а ёлки не было. Была. Но не было. Была. Я снял там утром куртку и повесил её на ёлку. Потому и запомнил. Но когда мы нашли девочку, никакой ёлки на полянке не было. Только берёзы. Я как сейчас их вижу. Никогда не забуду... мама внимательно посмотрела на папу прищуренными глазами. Они механически подбросили девочку снова. Пролетев туда и обратно между их сцепившимися взглядами, она засмеялась. А я ведь заметил, что поляна большая, гораздо больше той, где мы её оставили… Ты видела, какие там были громадные ягоды? Мы не могли бы их не заметить, озадаченно сказал папа и пристально взглянул в побелевшее лицо мамы, вдруг высветившееся в черноте безлунного леса. Они, не сговариваясь, посмотрели на девочку, а она нетерпеливо топнула и потребовала. Ещё летать! Под лестницей было уютно. Поглядывая по сторонам, девочка прислушивалась к голосам и беготне над головой. Глаза привыкли к полумраку, и она разглядела, как в самой темноте, там, где лестница смыкается с кафельным полом, что-то поблёскивает. С затаённой надеждой подошла и подняла сплетённую из цветного бисера веточку земляники. К ней была прикреплена маленькая булавка. Сдула с брошки пыль и залюбовалась. Бисер светился глубоким внутренним огнём, напоминая камешки гномов. Наклонившись и вытягивая шею, чтобы им было лучше слышно, вежливо сказала в темноту. Гномики, спасибо. Положила подарок в карман сарафана и вернулась к пакету, который как верный пёс неподвижно ждал её, зорко следя за поломанными столами. Пакет приветственно зашуршал. Кошка уже ушла. В вестибюле вертелись другие дети, и ждала мама. Девочка моя, прости, что я задержалась. Автобуса долго не было. Как ты занималась? Хорошо… Посмотри, что я нашла под лестницей! Достала веточку земляники и с восхищением засмотрелась на неё. Мама хотела что-то сказать и не смогла. Отвела глаза, но в глазах снова стоял тот берёзовый лес. От него не было спасения. Он окружал и очаровывал, затягивая в невозможное, смертельное для законченных взрослых. Зазвенел школьный звонок и спас её, перечеркнув невозможное. Девочка взяла маму за руку. Не бойся, я ведь с тобой. Пошли домой? И посмотрела на маму ласково и сочувственно, как на маленькую, как недавно на кошку.

Ответов - 14

Дмитрий Семенов: Ни нашел в рассказе ничего особо божественного и даже фантастического...ну разве что гномы разбежавшиеся... про человеков рассказ...

Brom: О чем это?

rois: По всей видимости, тема рассказа раскрывается через фантазии девочки без имени (её даже родители "девочка" зовут), которые позволяют открывать двери в сказочные луга. Взрослые же этот дар утеряли и стали просто людьми.


Snail: Писатель в первых строках указал как тема конкурса проявилась в этом рассказе. Детское восприятие жизни не зашорено социумом, поэтому их кругозор «бесконечен, всеобъемлющ, БОЖЕСТВЕНЕН». И читатель погружается в Детский Мир – сказочный и открытый для необычного. Девочка довольно уверенно себя чувствует и под пыльной лестницей в вестибюле школы и в лесу. Написано очень хорошо, эмоционально. Именно так, чтобы читатель поверил, погрузился в ассоциации своей детской жизни или в случаи «забывания и нахождения» своих детей, за которые очень стыдно и даже хочется про них забыть. После чтения рассказа остается тихая и добрая радость, что все вышло хорошо, что девочка нашла связь между приключением на полянке и веточкой земляники из бисера. Бог бережет этого ребенка и немного нерадивых родителей, которые всё ещё дети.

Вегатрон: Если это написано подростком, то очень неплохо. Тогда понятна наивность рассказа. Большое замечание – отсутствие оформления прямой речи. Уважайте, пожалуйста, читателя. Текст идёт сплошным потоком, воспринимается тяжело и создаётся впечатление немого кино. И пусть хотя бы родители называют девочку по имени, а не просто девочкой.

Дмитрий Семенов: Вегатрон пишет: и пусть хотя бы родители называют девочку по имени, а не просто девочкой. И гномов не просто гномами. Не думаю, что рассказ подростком написан, может быть и бабушкой...

Ася 1106: Эмоциональный детский рассказ, почему-то очень захотелось сразу обнять и прижать к себе своих детей.

Даренка: Было бы интереснее, если бы папа,мама и девочка пошли туда за чем-нибудь, с какой-то целью, например, кого-то спасать. А так читатель остается разочарован. Ибо ничего особенного не происходит. Ну потерялась девочка. Ну нашлась. Из фантастики (точнее сказочности) тут только гномы. Часто меняется фокал, что не есть хорошо. Хотя надо отметить легкость (не легковесность) языка автора, доступность и понятность для детей этого рассказа.

Денис: Очень хорошо что гномики вернули девочку родителям. Милый, наивный рассказ о детстве.

Дмитрий Семенов: Иллюстрации. Маленькая девочка в клетчатом сарафане остановилась, ожидая маму, посреди школьного вестибюля, размахивая пакетом, в котором лежали ноты и сменная обувь. Светлые волосы были собраны на макушке в пушистый хвост. Верхняя губа приоткрытого рта обнаруживала два крепких резца, выросших взамен молочных зубов, что придавало девочке сходство с белкой. Грациозные движения лёгкого существа дополняли сходство. Круглые серо-голубые глаза Красные колпачки гномов мелькали в траве, будто большие земляничины. Было видно, как им хочется познакомиться, но они робеют. Из путаницы листьев и цветов высовывались любопытные физиономии. Девочка тоже робела. Ей было интересно всё, что делали и во что играли гномы, а они всегда её принимали. А бывало, что-то теряли или роняли, а потом бегали и искали, и волновались. Ей сверху всё было видно, и она легко отыскивала потерянное, потому что ростом была даже больше старшего гнома. Интересно,что нейросети прочитав что девочка похожа на белочку, превратили волосы собраные в хвост в настоящий Хвост! И добавили беличьи ушки! "Анямэ" что еще сказать)

Snail: Ай, какая милота!!! Дмитрию Семенову браво!!!!

Вегатрон: Девочка улётная! Очень подходит!

МЦЫРИ: Рассказ адресован, скорее всего, родителям дошколят или детей чуть постарше. Самим малышам вряд ли интересно и понятно будет читать/ слушать, что "опыт ещё не приземлил их видение мира, не надел шоры допустимого, чтобы отделять чудесное от обыденного, невозможное от возможного". Нынешние ученики младших классов воспитаны на историях о героях «Холодного сердца» и им подобных, поэтому читающих детей уже не умилят красные колпачки гномиков, а вот их родителей могут. Ведь в каждом взрослом живёт ребёнок. Рассказ создаёт ауру тонкого мира, где есть место и гномам, и чему-то необычному, трепетному, и в тоже время описываемая история о потере в лесу ребёнка близка каждому родителю. Хотя, людей-богов в ней нет. Взрослые смогут оценить хороший язык автора, его эмоциональность, искренность и лучше понять своих детей. Время «холодных сердец» пройдёт, а красные колпачки останутся с нами. Как и прежде, про них будут сочинять новые истории. Надеюсь.

Дмитрий Семенов: Как говориться... Для детей надо писать как для взрослых, только лучше... И да действительно, тут больше про детей, чем для детей. Я бы этот рассказ порекомендовал педагогам... ну или бабушкам... Те кто в повседневности вынуждены искать сказки, чтобы радовать деток...



полная версия страницы